не допускали. Соответственно, в случае отчисления приходилось брать новый кредит и учиться заново. Или расстаться с мечтой стать врачом, и всё равно выплачивать долг банку. С одной стороны, такие радикальные меры казались дикими. С другой, не хотелось бы попасть к доктору, который учился на «тройки». Но и для всей системы здравоохранения такой подход к подготовке врачей был оправдан: в Америке пациент мог подать в суд на врача, если заподозрит врачебную ошибку. В таком случае медицинские учреждения защищали своих сотрудников, но это означало дополнительные расходы на адвокатов. И врач, который учился на «тройки», представлял опасность как для самих пациентов, так и был рискованным активом для клиники.

– Расскажи, какой ты была в школе? Почему пошла на юрфак?

Матвей был хорошим собеседником, и следил за тем, чтобы никто не узурпировал эфир. Его интерес к событиям десятилетней давности удивил – какое это имеет значение? Но такие вопросы в меру личные, помогают лучше узнать человека, и в то же время достаточно нейтральны. Мы сближаемся с людьми и начинаем им доверять, когда делимся личным и важным, и нас принимают с нашими переживаниями и тем опытом, который тащим за своими плечами. Уже мало что общего между той девочкой, которую не любили одноклассники, и 26-летней девушкой, с которой Матвей общался, но это всё равно была я и мое прошлое, которое всегда будет частью меня.

Я пыталась уйти от ответа, но стоило Матвею спросить, была ли я первой красавицей школы, слова полились сами. Этот период жизни до сих пор не вызывает теплых воспоминаний. Слишком умная, слишком правильная, не такая как все, а дети не любят тех, кто от них отличается. Меня дразнили за высокий рост, я рано выросла и до девятого класса была самым высоким ребенком не только в классе, но и в параллели. После выпуска я обходила здание школы за километр. Ярких и теплых воспоминаний о школьных годах тоже не было, что лучше всего говорит о том, насколько «счастливым» было то время. Моя осознанная жизнь началась в старшей школе, а то и вовсе в университете, куда я поехала подавать документы на утро после выпускного. Я предположила, что выпускной Матвея был как в подростковых комедиях нулевых – главное событие года, на котором выбирают Короля и Королеву бала. Почему-то я не сомневалась, что если ему не дали корону, то он точно был одним из кандидатов. Не может быть, чтобы такой красавчик не был популярным в школе.

Но его школьные годы тоже оказались частью американской комедии, в которых зубрил и странных детей недолюбливали. Матвей приехал без свободного английского, и чтобы не терять год, учился сутками, зубря предметы и подтягивая язык. К выпускному он освоился, но не попал на него. Пока его приятели зажимали девчонок по углам и распивали тайком алкоголь, он корпел над учебниками, готовясь к тестам для поступления в медицинский колледж на следующий день. Когда одноклассники оклемались от похмелья и хвастались, с кем из девчонок переспали, Матвей напускал равнодушный вид, что ему это неинтересно, потому что ещё в Ташкенте познал все прелести взрослой жизни, подразумевая первый сексуальный опыт.

Неожиданно наш разговор прервался. Я подумала, что снова пропала связь и ждала, пока он перезвонит. Но минуты шли, а телефон молчал. Мы проговорили почти два часа. И не наговорились. «Ничего непонятно, но очень интересно», – подумала я и продолжила смотреть фильм. Через несколько минут снова услышала его голос в трубке.

Звонила его мама, которая ждала его с минуты на минуты на обед, но предстояло ещё не меньше двух часов дороги. Пока мы разговаривали, Матвей стоял на обочине, чтобы не потерять сигнал.

– Но придется всё же поехать, иначе я и к ужину не успею. А ты чем займешься? У тебя уже вечер, почти ночь.

Беседа с ним подействовала расслабляюще, и я всё-таки призналась, что буду смотреть «Пятьдесят оттенков серого».

– Я смотрел. Там есть несколько хороших песен в саундтреке.

Я ожидала любой ответ, кроме этого. Матвей согласился, что фильм рассчитан на массового зрителя, и никто не покажет по-настоящему откровенный фильм на большом экране. Я высказала мнение, что это современная версия Золушки: красивый, богатый, сексуальный мужчина и самый завидный жених города влюбляется в неопытную девушку, которая вертит им, как хочет.

– Я тоже такого комментария не слышал, признаюсь честно.

Вот так мы оба поразили друг друга нестандартным мышлением. И попрощались.

Почему-то я думала, что Матвей был «золотой молодежью», что за ним стояли обеспеченные родители, и всё давалось легко. Но всё, чего он достиг в новой стране, было только его заслугой. Переезд в Штаты и адаптация в школе дались ему нелегко. А разборки с отчимом превратили в зону боевых действий то место, где он должен был бы чувствовать себя в безопасности. Но ощущение дома последний раз он испытывал в Ташкенте.

И стоило отдать ему должное: не поддался на провокацию фильмом и держался достойно. За всё время переписок не позволил ни одного скабрёзного намека или шутки, даже не просил новых фотографий, кроме тех, что висели в моем аккаунте в приложении.

Зачем я решила его проверить? У меня не было плана, просто вырвалось.

Глава 4. Другие варианты

Общение с Матвеем занимало всё больше времени, но я продолжала лениво свайпать фотографии в Тиндере. У моего нового знакомого из Флориды не было ни российского гражданства, ни родственников в России – ни одной причины, чтобы получить визу и приехать в Москву. У меня не было американской визы и планов лететь через океан. Поездку в Европу могла себе позволить, а вот перелет в Америку и проживание там нет, и воспринимала страну как отдельную планету. Другой мир, попасть в который можно, но сложно. Не грезила о переезде и жизни на Манхеттене, не знала про лотерею на грин-карту. Думала съездить когда-нибудь в отпуск, чтобы понять, из-за чего такой ажиотаж. Хотя уверена, что всеобщая любовь формировалась в том числе из-за отдаленности – в другое полушарие не налетаешься на пару-тройку дней.

Поэтому знакомство с Матвеем вызывало интерес и любопытство, но и только. В любом случае, я бы не полетела в другое полушарие к парню из интернета. Болтать с ним было прикольно, но я воспринимала его как друга по переписке, которая рано или поздно прекратится. Мне хотелось внимания, комплиментов и флирта в реальности, даже если онлайн мне пели дифирамбы. И никакие угрызения совести меня не мучили.

Так в моих планах на очередную субботу появилась встреча с очередным парнем из Тиндера. Мы переписывались несколько дней и договорились встретиться в кафе. Не знаю, что на меня нашло: это был единственный раз, когда я отправилась на свидание вслепую, ведь никаких фото у парня в приложении не было. На первый взгляд, наивно и глупо. Но мы встречались днем в людном месте и, пожалуй, всё равно, как он выглядит. Фотография – это застывшее мгновение, лишенное мимики и естественности, и иногда живой человек выглядит привлекательнее, чем на фото.

В назначенное время я стояла у кафе в центре города. Несколько столиков были заняты парочками или стайками подружек. Около входа скучающих лиц мужского пола тоже не наблюдалось. Решив, что визави опаздывает, написала ему через десять минут, но сообщение осталось непрочитанным. Ещё через десять минут позвонила, вдруг, что-то случилось, но в трубке продолжались длинные гудки. Спустя полчаса я так и стояла у дверей кафе, пристально изучая прохожих. Но никто не подошел с вопросом: «Привет, ты Маша?» и телефон продолжал молчать.

Рассмеявшись ситуации и одновременно чувствуя себя уязвлённой, я отправилась домой. В тот день решила: больше никаких свайпов и лайков.

Вечером того же дня созвонилась с Матвеем, и рассказала о своих приключениях, немного изменив детали.

– Представляешь, написал парень, виделись с ним на дне рождении у общей знакомой. Предложил встретиться и не приехал. И не предупредил, и сообщения не читал, и на звонки не отвечал. Вот кто так делает?

Секунды молчания в трубке.

– Ты серьезно сейчас рассказываешь мне, как поехала на свидание с другим? – в голосе звучала претензия.

Говорят, мужчинам полезно знать, что есть конкуренция за внимание девушки. Логика, определенно, есть: никто никому ничего